И смех, и слёзы, и любовь… или Детективные приключения партийной активистки - Наталья Бессонова

– Или уж найти бы олигарха, чтоб с денежками! Если продаваться – то уж за дорого, – продолжал излагать мысль Евгений.

– И с какими лозунгами мы за эти денежки на выборы пойдем? – спросил Герман, – какие олигарх подскажет?

– А сейчас мы с какими пойдем? Думаете, что нам эти господа свои мелкобуржуазные идейки не постараются навязать? – возразил Игорь, – или мы денежками попользуемся, а их кинем?

– А кто нам помешает излагать наши собственные взгляды и отстаивать свою собственную позицию?

– Мы олигархам и не нужны, они свои партии создают, чтобы прежняя идеология не мешала… и призраки прежних лидеров чтобы не путались под ногами, – заметила Надежда.

– Ну, так и будем прозябать… на отшибе. …За копейку успешную предвыборную кампанию не проведешь, – заключил Евгений.

– Почему идеология партии должна зависеть от финансирования? Деньги и идеологию путать нельзя! Как говорил один известный нам всем политик: «мухи – отдельно, котлеты – отдельно», – Герман улыбнулся, вспоминая «известного политика», которому принадлежала эта фраза, и то время, когда все только начиналось…

– Если уж кто-то идет к нам в лидеры, то пусть соглашается на наши условия, – как-то не очень уверенно сказала Надежда.

– Ну да! Как же! Будет содержать партию, и при этом соглашаться на наши условия, – усмехнулся Виктор Николаевич, – бесплатный сыр бывает только в мышеловке, как говорил другой известный нам политик, – добавил он.

– Или уж оставаться без лидера и прозябать в бездействии, сохраняясь только юридически… но тогда какая же мы партия?

– Ребята, а ведь если задуматься… зря мы копья ломаем. Как оно было всегда, так и осталось. Власть в России никогда за всю историю путем выборов не менялась, – вступил в разговор Игорь.

– Ну что ж ты всем на больную мозоль наступаешь, – печально улыбнулся Герман.

– А что, скажешь, я не прав? … Все ведь понимают, что как была искусственно созданная система поддержания власти, так и осталась. Только теперь деньги определяют процент голосов на… ПСЕВДОвыборах! А если это не так, то зачем партии чье-то финансирование?

– Это так, как ни печально, – согласился Герман.

– А ведь мы действительно верили, что можно эту систему изменить! Мы верили, что от каждого из нас что-то зависит! Помните, какой был взлет? Какой дух свободы и демократии, – Игорь улыбнулся, вспоминая начало девяностых. Лица друзей-партийцев посветлели: каждый помнил то время, связанное с надеждами и с верой в будущее…

– А теперь мы как будто призрак этой демократии хотим за хвост поймать! Создаем видимость демократии, предоставляя избирателям право на альтернативные выборы. Весьма достойное занятие для первой некоммунистической партии после семнадцатого года, – с иронией продолжал Игорь.

– Почему же, – возразила Надежда, – мы еще формируем общественное мнение! Разве это не важно?

– Ну, допустим, мы не видимость демократии создаем, а действительно предполагаем, что она есть, и хотим, чтобы она была! И верим, что когда-то это осуществится, – возразил Герман.

– Ну да! Свершится! Произойдет! Случится! …Нет, само по себе уже не случится, – грустно сказал Игорь, – упустили мы то время.

– И что же мы тогда здесь делаем? – спросил Евгений Ларцев, зная ответ на вопрос.

– А в партии мы только потому, что она наша. Потому что мы сами ее создали. Никто нас в нее не тянул, и на партсобрания за шкирку не таскал, – ответил Игорь.

– …Да и идеологию никто нам не навязывал. Наша идеология – это наши собственные представления о гражданском обществе. И мы не хотим, чтобы эта НАША партия просто взяла и исчезла, – озвучил общее мнение Виктор Николаевич.

– Вот именно, – согласился Евгений, – так что возьмем мы наши агитационные материалы и будем их в регионах распространять!

– Все так, – спокойно сказал Герман, – но коренным образом изменить мы теперь вряд ли что сможем.

– Но, ведь за державу обидно, как говорил знакомый нам политик… земля ему пухом…

Партийцы загрустили…

За соседним столиком сидели Валерий Никитин, Геннадий Чураков, Виктор Петров, Раечка Солонинко, Владимир Широков. Шел разговор о смысле жизни, о любви и справедливости…

– Смысл жизни – в самой жизни, как говорили классики Марксизма. И в ее продолжении, что, по сути, одно и тоже, – звучал голос Валеры.

– Но мало возникнуть самой жизни. Ну, возникла амеба и умерла, – вступил в разговор Владимир Широков, – и что? Если амеба не продолжит свой род, то грош цена такой жизни! Но для того, чтобы продолжить род, нужно поступиться чем-то своим, пожертвовать своими ресурсами, а иногда и самим собой. … Это означает, что в суть жизни изначально закладывается способность жертвовать собой, то есть любовь! Жизнь без любви невозможна!

– Но любовь и справедливость – понятия часто несовместимые. Любовь во всем выделяет кого-то одного, а справедливость предполагает, что все равны…

– И это правда, – согласился Владимир Широков, – понятие справедливости возникло после тяжелой охоты какого-нибудь древнего племени, когда самый здоровый доходчиво всем объяснил, что добытый кабан должен достаться ему. Голод не тетка! А самый пострадавший и слабый объяснил остальным, что Великий Предок всегда поступал по справедливости…

Надежда любила такие посиделки еще и потому, что здесь можно было поделиться взглядами на многие, давно устоявшиеся истины, узнать мнения друзей по любым, даже далеким от политики вопросам, и самой по-другому взглянуть на какие-то, казалось бы, всем известные вещи. Партийцы были людьми, способными мыслить самостоятельно, и у них она училась избавляться от навязанных стереотипов и свободно мыслить.

– Если человек не может существовать без общения с другими людьми, то, может быть, мы, вообще, неправильно воспринимаем его как просто индивидуальность, – разговор за соседним столиком плавно перешел в другое русло, – какая же это индивидуальность, которая не может жить без коллектива? – рассуждал Володя Широков.

– Ну, так человек – существо социальное, коллективное, и как же его еще воспринимать? – удивился Валерий.

– Берем некое множество людей. Они друг с другом общаются, добывают информацию, хранят ее, обрабатывают, передают другим людям, принимают решения, исполняют их. И возникает новая сущность – коллектив, общество, народ, конфессия или… надсознание? Коллективная личностная сущность?

– Ну да… коллективная сущность, с идеями о социальной справедливости и равноправии, – согласился Валерий Никитин, – о демократии!

– Равноправие… Миром правит сила! Народы равноправны только на словах. Просто теперь свое превосходство прикрывают не неприличным расизмом, а национальными интересами, – продолжал Володя Широков.

– В общем, непочатый край работы, – сделал вывод Виктор Петрович Петров.

– Валера, а почитай свои стихи, – попросила Раечка, – что-нибудь из новенького…

Партийцы знали, что Валерий Никитин пишет стихи, правда, читал он их нечасто.

…Кто захочет узнатьКак мы жили и чем,Пусть откроет тетрадьИ начнет свой запев,

– читал Валера. В кафе стало тихо: все прислушивались к Валериному голосу.

…То, что я бы хотел осмысливать,Часто просто никто не поймет,Но порою душа неистовоВсе в дорогу зовет и зовет…

– Издавать собираешься? – спросил Виктор Петрович.

– Не знаю еще, – неуверенно ответил Валера…

За одним из столиков тихонько запели:

«Цыганка с картами, дорога дальняя,Дорога дальняя, казённый дом…»

В этом сообществе любили и песни попеть вместе: тихонько, душевно, с чувством и со смыслом.

«Таганка, все ночи полные огня,Таганка, зачем сгубила ты меня…»

– подхватили в полголоса партийцы.

«ПОЛТАВКА, я твой бессменный арестант,

Погибли юность и талант в твоих стенах…» – переиначил слова песни Андрей Богданов, который состоял в партии всю свою сознательную жизнь, возглавлял когда-то молодежную организацию партии, а позже – ее Московское отделение. В декабре девяносто первого года Андрей участвовал в организации и проведении митинга против Беловежских соглашений, подписанных главами Российской Федерации, Белоруссии и Украины, предусматривающих прекращение существования Советского Союза как субъекта международного права и геополитической реальности, и создание Содружества Независимых Государств. Для подавляющего большинства граждан СССР распад великой державы и замена ее на новообразование с сомнительной аббревиатурой «СНГ» ничего хорошего не предвещали.

Здесь следует отметить, что центральный штаб партии, с самого ее учреждения и по сей день, находился на улице Полтавской, или, как говорили партийцы, на Полтавке. Даже газета, которую эпизодически выпускала партия, была ими любовно названа «Полтавкой»…